удалось спасти ногу от ампутации[2].
У Юры Трошина была другая проблема: он оказался слишком худощавым и щуплым, и десантнику на первых порах трудно было правильно сгруппироваться и отделиться от самолета. Как только он покидал борт, тугой воздушный поток опрокидывал Гроза и вертел его, как осенний сухой лист на ветру. Небо — земля… Небо — земля… Да еще и закручивает по горизонту, так, что еще больше в глазах мелькает, а к горлу подкатывает липкий комок тошноты…
Пока выполняли прыжки с принудительным раскрытием купола, все было еще более-менее. А вот когда начались затяжные прыжки… Вот там сложнее.
Парня постоянно сваливало в БП — так парашютисты называют беспорядочное падение, аналог штопора у самолета. Еще одно шуточное название — «бестолочь падает». Чтобы получить допуск на затяжные прыжки, нужно научиться выходить из этой опасной ситуации.
Вот Гроз и учился: часами висел на ремнях в классе парашютно-десантной подготовки, отрабатывая движения руками и ногами до автоматизма. Занимался в аэродинамической трубе, когда дующий снизу упругий воздушный поток нещадно швырял его о прозрачные стеклопластиковые стенки трубы. И так — раз за разом, пока не стало получаться. Пока не преодолел себя. Пока не покорил упругий вихрящийся воздушный поток. Вот именно тогда Гроз в полной мере ощутил ни с чем не сравнимый восторг свободы невесомости и гигантского пространства вокруг!
Небо мягко приняло десантника в свои объятия, а раскрывшийся над головой с характерным хлопком купол аккуратно доставил его на землю.
* * *
Кстати, гвардии сержант Трошин на теоретических занятиях с удивлением узнал, что до 1983 года сама по себе парашютная подготовка в десант-но-штурмовых бригадах Советской армии вообще не входила в планы боевой подготовки. Поэтому и личный состав ДШБр носил обычную общевойсковую форму мотострелковых войск. Никаких тебе тельняшек и щегольски заломленных на ухо голубых беретов. Петлицы у них, кстати, тоже были общевойсковые — не цвета неба с золотыми самолетиками и парашютами, а красными.
Такими они и были: вроде бы и десантники, а вроде бы — просто пехота на транспортно-десантных вертолетах вместо привычных БМП или бронетранспортеров.
Только уже после 1983 года, когда после очередной реформы армии не только в десантных полках и дивизиях, но и в десантно-штурмовых бригадах ввели парашютные прыжки, все встало на свои места. И десантники получили общую для всех форму: вожделенные голубые береты, тельняшки и голубые петлицы. А позже и экспериментальный по тем временам камуфляж.
Еще, как узнал Гроз, уже успев послужить, укладка парашютов стала действенным методом против царившей в 80-х и 90-х в армии дедовщины. На укладку куполов офицеры ставили одного старослужащего и одного «молодого» бойца. А ведь в десантуре выполняют прыжки все — это правило ввел еще легендарный Василий Филиппович Маргелов! Так что… Какая тут может быть дедовщина, если от взаимоотношений в воинском коллективе зависит жизнь каждого?!
* * *
В иллюминаторе «штатного» для десантно-штурмовой бригады вертолета Ми-17МД проплывали звезды, как будто они летели в космосе. Над головой ровно гудели турбины, с короткими хлопками привычно свистели лопасти несущего винта. Лица десантников в салоне подсвечены неярким красным светом.
Юра глянул на высотомер на запястье рядом с секундомером: 3 700, скоро выброска.
Над проемом в кабину пилотов дважды мигнула лампа, прозвучали два отрывистых коротких сигнала.
— Внимание, приготовиться!
— Есть приготовиться!
В хвостовой части вертолета открывается аппарель — прямо в наполненную звездами бездну. Неуклюжие из-за снаряжения десантники поднимаются со своих мест вдоль бортов салона и строятся, подвигая карабины вытяжных файлов парашютов. Они скользят по натянутым под потолком стальным тросам.
На глаза опускается закрепленный на каске бинокуляр прибора ночного видения.
Длинный сигнал, и лампа мигает один раз. Тональность турбин меняется, вертолет сбрасывает скорость.
— Пошел!!!
— Есть пошел!!!
Первый, за ним второй, третий, четвертый десантники подходят к срезу люка и исчезают в расцвеченной звездами тьме. В глотке у Юры все пересохло от адреналина, сердце, кажется, бьется под горлом. Те, кто говорит, что страшно только во время первого прыжка, а потом привыкаешь, вряд ли вообще знают, что это такое!.. Страшно каждому. И убеленному сединами ветерану с несколькими тысячами прыжков за плечами, тому, который, казалось бы, живет в небе. И зеленому «перворазнику», как их называют опытные парашютисты. В этом преодолении, которое проходишь каждый раз, когда прыгаешь в объятия неба, и заключается весь смысл парашютной подготовки. Преодоление себя. На каждом прыжке.
Гроз тоже боялся, но и умел преодолеть этот страх.
— Пошел!!!
— Есть пошел!!!
Мгновение — и Гроз уже в небе.
Грохот двигателей и посвистывание лопастей вертолета сменяются почти что абсолютной тишиной. Тонкий свист рассекаемого телом воздушного потока в ушах лишь подчеркивает окружающую тишину. В детстве Юре нравилось падать навзничь на мягкую зеленую траву и вглядываться в бездонную летнюю синь с белой ватой облаков. «Можно ли упасть в небо?» — такая мысль занимала мальчишеский ум. Теперь он падал в небо со скоростью примерно 50 метров в секунду, или 200 километров в час. Осталось только огромное пространство вокруг, в котором Гроз летел, раскинув руки, как в детстве. Зеленоватое из-за прибора ночного видения небо все в ярких белых точках звезд. На мгновение что-то сжалось в районе солнечного сплетения. Адреналин заставил сердце биться сильнее, прогоняя кровь по жилам. Страх почти сразу же сменился безграничным восторгом, который может подарить только небо. Отсюда, с высоты более 2 000 метров, линия горизонта в поле зрения ПНВ представлялась выгнутой дугой.
Десантник глянул на светящийся высотомер на запястье: еще несколько секунд свободного падения, и пора раскрываться. Раскинул руки-ноги «звездочкой» максимально широко — это позволит лучше стабилизироваться. Далекая и темная, еще в дымке редких облаков земля «ударила по глазам», как бы предупреждая.
Левая рука привычно идет над головой в «пионерском салюте». Правая рука тянется за спину к низу ранца и выбрасывает «медузку» вытяжного парашюта. Над головой раздается отчетливый хлопок, рывок на ремнях подвесной системы, и над головой с шелестом «распускается» купол-«крыло».
Юрий рывками раздернул свободные концы подвесной системы, слайдер хлопает на ветру. Десантник затянул его и взялся за клеванты, которыми управляется парашют. Осмотрел купол — нет ли порывов, целы ли и не перекрутились ли стропы. Все нормально. Он расчековал запасной парашют, чтобы тот не раскрылся автоматически и не погасил в таком случае купол основного.
Парение под куполом совсем не похоже на стремительное свободное падение. Здесь уже любуешься больше не небом, а землей. Под тобой будто бы разворачивается лоскутный мир, сшитый из разных кусочков. Но сейчас земля скрыта во мраке, а потому приходится осматривать ее сквозь очки ночного видения, чтобы увидеть ярко-белые прерывистые вспышки
